Мухтар Джакишев родился 28 июня 1963 года в Алматы, закончил факультет физики Московского инженерно-физического института. С 1998 по 2009 года он занимал должность президента Национальной атомной компании «Казатомпром».

21 мая 2009 года он и несколько его заместителей были арестованы. Их обвинили в злоупотреблении должностными полномочиями, хищении государственных средств в особо крупном размере, нанесении ущерба урановой отрасли Казахстана.

Джакишев отвергал все обвинения. Несмотря на то, что Мухтар Джакишев не занимался политикой, в 2013 году казахстанские правозащитники включили его в список политзаключенных.

Международные организации многократно призывали Казахстан освободить Мухтара Джакишева. В 2015 году Комитет ООН по правам человека заявил о том, что нужно отменить приговор и признать, что Джакишеву не было обеспечено право на справедливый публичный суд. В марте 2018 года Норвежский Хельсинкский комитет и ассоциация «Права человека в Центральной Азии» направили открытое письмо Нурсултану Назарбаеву с требованием помиловать его из гуманитарных соображений.

Правозащитники периодически заявляли о плохом самочувствии Джакишева – еще до ареста он страдал гипертонией, и в колонии у него произошел гипертонический криз, но в тюрьме эту информацию опровергли.

3 марта 2020 года суд города Семей с третьего раза удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении Мухтара Джакишева. Так как решение еще не вступило в законную силу, он выйдет на свободу через 15 дней, при условии, что прокурор не внесет апелляционный протест.


ХРОНОЛОГИЯ «УРАНОВОГО ДЕЛА»


В марте 2010 года Сарыаркинский районный суд Астаны приговорил Мухтара Джакишева к 14 годам тюремного заключения с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Джакишев с обвинениями не согласился и настаивал на своей невиновности.

В конце 2011 года КНБ возбудило новое дело против Джакишева. Его обвинили по 176 статье УК РК «Присвоение или растрата вверенного чужого имущества». Джакишев отказался участвовать во втором судебном процессе и запретил это делать своим адвокатам.

В июне 2012 года его приговорили к 10 годам лишения свободы и по совокупности назначенных по двум уголовным делам сроков окончательно приговорили к 14 годам лишения свободы.

Правозащитники полагают, что преследование Джакишева может быть связано с двумя причинами. Первая – выступление поручителем бывшего министра энергетики Мухтара Аблязова в 2003 году и просьба выпустить его из тюрьмы. Вторая – что он, вероятно, налаживая сотрудничество «Казатомпрома» с зарубежными партнерами, помешал России. При Джакишеве национальная компания «Казатомпром» вышла на первое место в мире по производству урана. Он планировал вывести страну в мировые лидеры по экспорту готового ядерного топлива.

По сообщениям в СМИ, после ареста Джакишева «Росатом» выкупил долю канадской компании Uranium One в урановых месторождениях Казахстана. Спустя год «Росатом» вышел на первое место в мире по запасам и производству урана. Несколько иностранных и казахстанских экспертов тогда высказали мнение, что казахстанский уран полностью перешел под контроль России.

9 июля 2013 года Мухтар Джакишев подал жалобу в Комитет ООН по правам человека (КПЧ), и через два года КПЧ опубликовал свой отзыв на жалобу.

В марте 2014 года дочь Джакишева Айгерим сообщила СМИ о жестоком избиении отца администрацией тюрьмы при переводе из колонии под Алматы в колонию АК 159/6 вблизи поселка Долинка Карагандинской области.

«Вместо того чтобы оказать ему медицинскую помощь, сотрудники колонии его били, избегая попадания по лицу, чтобы скрыть видимые следы, после чего он был помещен в медицинский блок, чтобы доступ к нему был ограничен. Нам, семье, официально заявили, что у него осложнения хронического пиелонефрита, однако у моего отца никогда не было проблем с почками», – написала девушка у себя на странице в Facebook.

В мае 2018 года по результатам заключения медицинской комиссии Мухтару Джакишеву дали третью группу инвалидности. Врачи сообщили об ухудшении состояния здоровья заключенного. В апреле того же года власти Казахстана не дали разрешение группе иностранных правозащитников встретиться с ним в тюрьме.

17 сентября 2018 года администрация тюрьмы не разрешила заключенному выезд в Алматы к находившейся при смерти матери. На следующий день Раиса Джакишева умерла. Ее сыну отказали в праве поехать на похороны.

В ноябре 2018 года суд № 2 города Семей отказал в удовлетворении ходатайства об условно-досрочном освобождении Джакишева «ввиду невозмещенного ущерба». Позднее стала известна и сумма ущерба, который «нанес» Джакишев «Казатомпрому» и аффилированным компаниям – 99,6 миллиарда тенге.

24 июля 2019 года суд № 2 города Семей во второй раз отказал Джакишеву в условно-досрочном освобождении. Причиной назвали недостаточное количество поощрений у осужденного и невозмещение ущерба по гражданским искам.

В тот день он впервые за 10 лет получил возможность выступить публично – суд организовал из колонии видеоконференц-связь. За выступлением Джакишева по установленному в зале суда монитору следили десятки активистов, которые специально приехали из разных областей Казахстана.

«К сожалению, отсутствие правды приводит нас к тому, что мы принимаем решения, делаем свои шаги, согласуясь с чем угодно, но только не со своими внутренними убеждениями, не со своей совестью» , – сказал 56-летний Джакишев во время своего выступления.

После второго отказа Джакишеву в условно-досрочном освобождении по стране участились акции в поддержку как бывшего главы «Казатомпрома», так и других граждан, относящихся к числу политических заключенных.

29 февраля 2020 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев дал интервью порталу Informburo, где, отвечая на вопрос об очередном ходатайстве об условно-досрочном освобождении Джакишева, сказал, что уверен в справедливости решения. Тремя днями позже суд удовлетворил третье ходатайство Мухтара Джакишева об УДО.


КОММЕНТАРИИ АДВОКАТОВ


С самого начала оба адвоката Джакишева, Нурлан Бейсекеев и Паллада Тепсаева, говорили об абсурдности обвинения. На досудебном разбирательстве они просили прекратить уголовное преследование своего подзащитного. По их мнению, следователи КНБ допустили многочисленные нарушения процессуальных норм. Какие именно, сторона защиты не разглашала, так как делу был придан гриф секретности, а суд проходил в закрытом режиме.

По мнению членов Комитета ООН по правам человека, в деле Мухтара Джакишева были нарушены нормы Международного пакта о гражданских и политических правах (МПГПП). Правозащитник Евгений Жовтис назвал их в интервью Forbes.kz 9 марта 2016 года:

• 1 и 2 пункты 9 статьи МПГПП. Они гласят, что «каждый человек имеет право на свободу и личную неприкосновенность» и «каждому арестованному сообщаются причины его ареста».
  
• 1 пункт 10 статьи МПГПП, где сказано: «Все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства». Комитет установил, что Джакишев не получал надлежащей медпомощи как во время предварительного заключения, так и в исправительном учреждении. Ограничение доступа Джакишева к адвокату и семье во время предварительного заключения – тоже нарушение пакта.

• 1 пункт 14 статьи пакта, где сказано: «Каждый обвиняемый имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела независимым судом». Комитет установил, что закрытый режим судебных разбирательств из-за объявленной секретности некоторых материалов дела должен быть мотивирован государством. Но страна не доказала, что были достаточные основания для проведения закрытых слушаний в интересах национальной безопасности. И даже при закрытых слушаниях приговор, включая его основные выводы, доказательства и юридические оценки, должен быть публичным. А этого в деле Джакишева не было.

• Подпункты «b» и «d» 3 пункта 14 статьи МПГПП, которые гласят: каждый вправе иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты; быть судимым в его присутствии и защищать себя лично или с помощью выбранного им самим защитника.

В интервью Zona.kz от 22 июня 2012 года адвокат Паллада Тепсаева поделилась мнением, что сначала Джакишева закрыли, а потом стали искать, за что и в чем его обвинить.

В том же интервью Нурлан Бейсекеев сказал, что действия Владимира Школьника, который стал руководителем «Казатомпрома» после Джакишева, ничем не отличаются от того, в чем обвиняют его подзащитного.

«Это закупка товаров по тем же ценам и даже более. Его (Джакишева – прим.) обвинили в растрате средств компании, что права на недропользование урановых месторождений Казахстана перешли в собственность зарубежных компаний. Но аналогичная политика проводится и нынешним руководством «Казатомпрома», в частности, из СМИ известно, что предпочтение отдано «Росатомпрому», – поделился он.

Нурлан Бейсекеев также отметил, что все решения по этому поводу принимались министерством минеральных ресурсов, которым в то время руководил Владимир Школьник.

«Принимать такие решения единолично Джакишев не был уполномочен. Более того, в бытность его президентом «Казатомпрома» условия заключенных контрактов защищали интересы Казахстана. Сроки недропользования были ограничены, объемы добычи урана на этих месторождениях – тоже. За счет привлечения инвесторов для освоения этих месторождений компания стала лидером по добыче урана в мире», – добавил он.

Арон Едигеев родился 31 января 1953 года в РСФСР. В 18 лет впервые попал в Казахстан, окончил филологический факультет Казахского Государственного Университета. Работал редактором Госкино и издательства «Мектеп», преподавал в вузах Алматы. Участвовал в событиях декабря 1986 года, позже основал первое в стране казахское национал-патриотическое общество «Жеруюк», организовывал несколько манифестаций в Алма-Ате, издавал подпольную газету оппозиционной направленности.

Арон – поэт, диссидент и общественный деятель, обвиненный в организации массовых беспорядков в микрорайоне «Шанырак», в захвате заложника и убийстве полицейского. С 17 июля 2006 года находится под стражей, осужден на 18 лет колонии. Несмотря на то, что у Атабека была возможность подать прошение об УДО, диссидент осознанно от нее отказался: по его словам, подача такого ходатайства равносильна признанию вины, а он с выдвинутыми обвинениями не согласен. Официально вина Арона Атабека так и не была доказана.


ПРЕДЫСТОРИЯ ЗЕМЕЛЬНОГО ВОПРОСА


В 2006 году вышло постановление правительства о том, что каждый казахстанец имеет право безвозмездно получить 10 соток земли под строительство жилья. Когда люди выстроились в очередь за землей, оказалось, что на территории Алматы и Алматинской области участков под строительство нет. И все же документы на землю можно было получить «окольными путями»: через большие взятки «посредникам» в акимате. Когда возник ажиотаж, люди сами стали подделывать документы: копировали существующие официальные разрешения и вписывали свои фамилии. В итоге дома, построенные на таких участках признавались самостроем и подлежали сносу, несмотря на то, что ради строительства этих жилищ люди брали кредиты.

7 июля 2006 года на рассвете полиция начала принудительное выселение жителей поселка Бакай и снос их домов. По словам Айнура Курманова, бывшего председателя общественного объединения «Талмас», у судебных исполнителей было всего 25 решений судов о принудительном сносе, но снесли в итоге 350 строений, включая те, что были узаконены.

Через неделю после сноса построек в Бакае сносить дома собирались на другом конце города, в микрорайоне «Шанырак». Всего под снос должны были попасть 115 домов, находившихся в т.н. логе, участке между «Шаныраком-1» и «Шаныраком-2». Все, кто проживал на этой территории, получили уведомления о дате исполнения решения суда. Зная о том, что происходило в Бакае, жители «Шанырака» за несколько дней до назначенной даты выстроили баррикады, готовясь оказать сопротивление. Для большинства из них эти дома были единственным жильем.


ЧТО ПРОИЗОШЛО 14 ИЮЛЯ 2006 ГОДА


Полиция прибыла в микрорайон рано утром и попыталась пройти к постройкам. Жители поселка не пустили СОБР к домам, а одного из командиров взяли в заложники. Айнур Курманов, бывший в тот день на место событий, рассказывал, что после переговоров командира отпустили – при условии, что штурма не будет. Но СОБР обещание не сдержал: микрорайон оцепили, и в 9 утра начался второй штурм.

Поддержать жителей, пытающихся отстоять свои дома, приехали гражданские активисты, политические деятели, правозащитники и люди, попавшие под выселение в поселке Бакай. Правозащитница Жанар Балгабаева позже будет адвокатом Арона Атабека на стадии исполнения приговора. 14 июля она была на месте событий: «Помню, как хотела сфотографировать происходящее: на одной стороне, в углублении, почти в яме, стоят люди с камнями и бутылками с горючей смесью. На другой стороне – представители власти в касках, с щитами, машинами и оружием».

В интервью газете «Время» Айнур Курманов рассказывает, что второй штурм проводился «с применением большого количества спецтехники, водометов, светошумовых гранат, слезоточивого газа». Атака велась с обеих сторон. Народ отвечал камнями и коктейлями Молотова. Сгорела одна из пожарных машин, ранения получили как полицейские, так и местные жители. Второй штурм тоже был отбит, в заложники были взяты еще трое полицейских. Одного из них, 23-летнего Асета Бейсенова, протестующие привязали к столбу, облили бензином и подожгли.

Кто это сделал, до сих пор достоверно неизвестно, но суд возложил вину за случившееся на Арона Атабека. Айнур Курманов утверждает, что это обвинение абсурдно; в том же интервью газете «Время» он говорит: «Я со всей ответственностью могу сказать, что Арон Атабек в этом не участвовал: сам видел, как он скинул с себя пиджак и пытался потушить Бейсенова».

После этого начался третий штурм. Прибывшие правозащитники попытались урегулировать конфликт, и примерно в 19 часов полиция сняла осаду. Тогда же местные жители освободили последнего заложника.

Дочь Арона Атабека Айдана вспоминает: в день беспорядков отец пришел с разбитой головой, в окровавленной одежде.Ни в одной больнице его не принимали – существовал негласный запрет на оказание помощи участникам беспорядков. «У него было сотрясение мозга. Мы начали звонить знакомым и друзьям, узнавать, что делать, какие лекарства нужны. Я бегала в аптеку, покупала всё это, мама ставила уколы», – рассказывает девушка.

На следующий день к Арону пришла повестка о том, что его вызывают в качестве свидетеля.

«Когда он уходил, сказал, что скорее всего мы больше не увидимся. Мы обнялись, я заплакала, и он ушёл, больше домой не вернулся», – вспоминает Айдана. Тогда ей было всего четырнадцать лет.

Имангали Тасмагамбетов, в то время аким города, сразу после событий созвал пресс-конференцию, на которой снял с акимата любую ответственность за случившееся. По его словам, приказ о сносе был отдан после судебного решения.


ЧТО БЫЛО ДАЛЬШЕ


Через двенадцать дней после столкновений в микрорайонах полицейский Асет Бейсенов скончался в больнице от полученных ожогов.

Вскоре после беспорядков было создано общественное движение «Шанырак», благодаря которому началось узаконивание земельных участков. В 2008 году «Шанырак» стал центром нового Алатауского района г.Алматы.

По делу об участии в беспорядках задержали около двухсот людей. Многих из них несколько недель держали в СИЗО. Судебные разбирательства длились несколько месяцев; по их итогам четыре человека – Арон Атабек, Курмангазы Утегенов, Ерганат Тараншиев и Рустем Туяков – получили длительные тюремные сроки. Все четверо с выдвинутыми обвинениями не согласились.

Суд посчитал, что Арон Атабек первым узнал о планирующемся выселении и заранее спланировал массовые беспорядки вместе с другими жителями микрорайона. Также Атабека обвинили в том, что именно он приказал сжечь захваченного в качестве заложника Бейсенова. Хотя причастность Атабека к гибели полицейского так и не была доказана, 5 октября 2007 года он был осужден на 18 лет колонии строгого режима.

«Это гораздо сложнее, чем люди думают, – говорит дочь Атабека Айдана Айдархан. – Сложно выстраивать отношения с человеком, которого ты не видел очень давно, потому что у каждого из нас остались свои представления, он меня помнит такой, я его помню другим, и мы не можем отследить трансформацию друг друга».

По ее словам, письма от отца семье не доходят – как и их письма в колонию. «Осенью мама ему порядка шести писем отправляла, и я недавно узнала, что ни одно не дошло. Конечно, он обижается», – рассказывает Айдана.

31 мая 2018 года один из осужденных по «Шаныракскому делу» Рустем Туяков вышел на свободу по УДО, отсидев 11 лет из 14. Два месяца спустя, 26 июля, по УДО вышел и Ерганат Тараншиев. Его суд приговорил к пятнадцати годам лишения свободы. В тюрьме до сих пор остается Курмангазы Утегенов – ему несколько раз продлевали срок. У Арона Атабека была возможность подать ходатайство об условно-досрочном освобождении, но он подавать прошение отказался: по его словам, это равнозначно признанию вины. Выйти на свободу он сможет только в 2024 году.


КОММЕНТАРИИ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ


По мнению адвоката Атабека Жанар Балгабаевой, государству нужно было «повесить» на кого-то ответственность за события 2006 года. Но ответственность за смерть сотрудника полиции должны нести не только участники шаныракских событий, но и само государство, поскольку оно не предотвратило насилие. «В законе о судебных исполнителях имеется норма, которая предусматривает приостановление решения при невозможности его исполнить, – говорит Жанар. – Ситуация в Шаныраке была очень накаленной, а власти не предприняли мер по урегулированию конфликта».

По словам Балгабаевой, в тюрьме права Атабека неоднократно нарушались. Когда Арон в знак протеста против условий содержания сжег рубашку, его сослали в Аркалык – тюрьму, где содержатся смертники и где подают еду на лопате. «Как мне говорил сам Атабек, агрессивное отношение в учреждениях к нему потому, что его называют «убийца ментов», – говорит адвокат.

Большую часть срока Атабек провел в одиночной камере или карцере. «В 2014 году, когда я посещала Арона Атабека, он рассказывал, как подвергается пыткам холодом – ему не предоставляли теплую одежду. Приходилось добиваться, чтобы ему хотя бы разрешили иметь теплую одежду. Передачи до него не доходили», – делится Жанар. «Одиночное содержание по международным стандартам приравнивается к пыткам, потому что такие условия не проходят для человека бесследно, они влияют на психику. Я думаю, что после освобождения Арону Атабеку будет сложно адаптироваться к обычной жизни».

Балгабаева, как и многие другие правозащитники, относит дело Атабека к политически мотивированным. «Несомненно, дело носит политический характер: ситуация возникла только потому, что государство допустило беспорядочное строительство домов. Оно допустило захват земель, даже поощряло его, не принимая никаких шагов по предотвращению этого захвата. А когда люди уже построили дома, жили в них какое-то время, власти не придумали ничего лучше чем начать сносить эти строения без предоставления альтернативного жилья», – говорит адвокат.

Правозащитник Евгений Жовтис, который был свидетелем событий, говорит о неотвратимости наказания за отнятую человеческую жизнь, но ссылается на презумпцию невиновности. Он считает, что вина обвиняемых по «Шаныракскому делу» не была доказана в достаточной степени. Его слова приводит радио Азаттык: «Я не утверждаю, что они виновны или невиновны. Для меня этот процесс – который был над ними проведен – не соответствовал требованиям четкого понимания того, что сделал Атабек, что сделал тот, что сделал другой».

Кайырлы Омар, лидер общественного объединения «Жер тағдыры», известен тем, что в 2016–2017 годах выступал против изменений в законодательстве, предусматривающих передачу земли в аренду иностранным гражданам. Помимо этого Омар был частым участником различных акций протеста.
Последние несколько лет Омар работал председателем кооператива собственников квартир в одном из жилых домов.

5 июля 2018 года его арестовали по обвинению в «присвоении или растрате вверенного чужого имущества». Дело против него было возбуждено после жалобы члена кооператива Жанар Козыбаковой, которая заявила, что хотела бы знать, «как были потрачены внесенные ею четыре тысячи тенге за ремонтные работы».

19 июля того же года Омар был переведен под домашний арест, однако позднее власти заявили, что он нарушил условия содержания. 16 октября суд арестовал его сроком на два месяца, и с тех пор срок ареста ему неоднократно продлевали.

29 октября 2018 года суд № 2 Сарыаркинского района города Астаны переквалифицировал статью обвинения на часть 1 статьи 250 («Злоупотребление полномочиями») и исключил обвинение в хищении. По приговору суда Омар должен был отправиться в тюрьму сроком на два года. Апелляция оставила решение без изменений.

Во время судебных тяжб Омар находился в СИЗО, где его здоровье резко ухудшилось. Омар перенес инсульт, однако суд не счел это уважительной причиной для его освобождения. В колонии были зафиксированы артериальная гипертензия третьей степени, хронический гастрит, дисциркуляторная энцефалопатия, гипертонический криз, последствием чего стала временная потеря зрения и слуха, зубные боли. На суде его жалобы о состоянии здоровья были проигнорированы. Даже специальную диету, которой Омар должен придерживаться, заключенному назначили только через год.

В феврале 2020 суд пересчитал срок содержания Омара под стражей согласно поправкам, внесенным в уголовный кодекс. 28 февраля Кайырлы Омар вышел на свободу, проведя в заключении 16 месяцев.


ПРЕДЫСТОРИЯ


КСК Кайырлы Омара обслуживал 12 домов – 831 квартиру. Дочь Омара Айнур говорит, что к работе в КСК отец относился с большой ответственностью. Жители домов, по словам Айнур, ходили в генеральную прокуратуру города, в районную, в суд, писали письма, собирали подписи и просили прекратить дело в отношении их председателя, говорили, что они ему доверяют. 14 домов даже после случившегося хотят присоединиться к его кооперативу.

«К нам могли постучаться в квартиру в 3 часа ночи, что их топят, попросить помощи, и папа шел с техникой и помогал, не дожидаясь инженера», – говорит Айнур. Также она рассказала, что отец вкладывал на ремонт одного из подъездов свои личные деньги, вместе с инженером они взяли кредит в банке на 700 тысяч тенге.

Айнур считает, что дело политически мотивировано.

«Брата вызывали на допрос, до заведения уголовного дела сестру вызывали и просили, чтобы отец прекратил свою политическую деятельность», – вспоминает она. По ее словам, за Омаром и их семьей не переставали следить, телефоны прослушивались, было давление на руководство на работе. Родителям пришлось формально развестись, чтобы за матерью не было слежки.

Женщина, которая написала на Омара заявление, по словам Айнур, являлась квартиранткой и имела задолженность перед КСК: «Около 8 месяцев не платила, как заехала в квартиру, с июля, а в феврале 2018 года написала заявление. Женщина заявила, что КСК не предоставлял ей отчет, а какой может быть отчет, если ты не платишь членам кооператива?»


КОММЕНТАРИИ АДВОКАТА


Адвокат Омара Василий Садыков говорит, что сумма в 4000 тенге не подпадает под закон: минимальная сумма ущерба, являющаяся основанием для возбуждения дела – 2 МРП. Но полицейские все же открыли дело по 195 статье.

«Дело относилось к протокольной форме, то есть не касалось компетенции следователей. И поэтому в полиции не должны были регистрировать его», – объясняет Василий.

По словам адвоката, потерпевшая в оставила заявление 8 февраля в 20:05; спустя 25 минут после регистрации – в 20:30 – ее уже начали допрашивать. А на следующее утро оперативники приходят с обыском к Кайырлы Омару и проводят его в квартире и офисе весь день.

При этом потерпевшая даже не являлась собственником или членом кооператива. Подтвердилось, что эти 4000 тенге женщина отдала не Омару, а другим лицам. Несмотря на эти факты через двадцать дней после регистрации дела Департамент внутренних дел назначает аудиторскую проверку, на которую из государственного бюджета тратится четыре миллиона тенге.

«Даже если бы основания были законными, аудит должен был назначаться по согласованию правления кооператива. Без этого ни один государственный орган не вправе вмешиваться в его деятельность», – говорит Садыков. – «Проверки не выявили хищения в крупном размере и Кайырлы Омара осудили на 2 года из-за остатков платежей на 6 тысяч тенге».

Салтанат родилась в городе Караганда, окончила Карагандинский государственный технический университет по специальности инженер-геолог. Еще будучи на третьем курсе, в декабре 2005 года девушка начала интересоваться политикой, была волонтером на президентских выборах.

В 2019 году Салтанат Толеген участвовала в нескольких санкционированных и несанкционированных митингах. У активистки на счету 3 штрафа в общей сложности на 800 долларов, два из них уже оплачены.

10 декабря 2019 года, в День прав человека, Салтанат вместе с другой гражданской активисткой Анной Шукеевой создали правозащитное движение «405». После создания организации в социальных сетях сразу же начались атаки на девушек: «Выходят какие-то фейковые видео, якобы с нашим разоблачением. Из контекста вырывают наши слова и склеивают материалы», – рассказывает Салтанат.


МИТИНГИ И ПРЕСЛЕДОВАНИЯ


В 2019 году на Салтанат, по ее словам, сильно повлияло переименование столицы Астаны в Нур-Султан. Первого мая она примкнула к столичным активистам и вышла на митинг. Как говорит сама Салтанат, о том, что он был организован ДВК – движением, запрещенным в Казахстане – она не знала.

Вместе с другими активистами Салтанат Толеген задержали и увезли в РОВД. «Меня, не церемонясь и унижая, забрали на автозаке и держали в ужасных условиях, без воды и еды больше 10 часов», – вспоминает она.– «На допросе говорили, что если не успокоюсь, то на меня откроют статью за оскорбление елбасы».

Активистов судили по 1 части 488 статьи «Нарушение законодательства Республики Казахстан о порядке организации и проведения мирных собраний, митингов, шествий, пикетов и демонстраций». Суд учел, что Салтанат одна воспитывает ребенка, и в качестве наказания выписал ей штраф. Другим повезло меньше: многих активистов оставили сидеть в СИЗО на несколько суток. Салтанат подавала апелляцию, но безуспешно.

Женщина снова вышла на митинг 9 июня, в день выборов. По ее словам, там присутствовали и те, кто поддерживал Мухтара Аблязова, и те, кто даже толком не знал, кто это такой. Были и пенсионеры, и простые люди.

4 сентября Салтанат Толеген также выходила против китайской экспансии и строительства 55 заводов, чтобы поддержать митингующих жанаозенцев. Тогда никого не задерживали, но, как оказалось, радоваться было рано.

«17 сентября я пришла на апелляционный суд Кайырлы Омара», – рассказывает активистка. – «Суд в итоге отложили. Мы постояли полчаса, и я собиралась поехать на работу. Не успела пройти и пятисот метров от здания суда, как подошли двое мужчин: один в штатском, другой в обычной одежде. Попросили проехать в Есильский РОВД».

Женщина согласилась поехать, но как положено – с повесткой. Однако ее силой посадили в машину и увезли. У Салтанат не было адвоката и она защищала себя сама, телефон сотрудники полиции забрали. Салтанат не знала, за что ее судят. Оказалось, за выход 4 сентября.

«Прошло 2 недели! Что им мешало в течение 2 недель вызвать меня на допрос повесткой? Я бы пришла!» – недоумевает женщина.

По ее мнению, это было сделано, чтобы демотивировать ее перед митингом 21 сентября. По решению суда она получила свой второй штраф в 50 МРП (132 550 тенге) за призыв и участие в митинге. Суд прошел под утро, в здании РОВД, последующая апелляция результатов не дала. На сумму штрафа был объявлен сбор среди активистов и его удалось закрыть.

9 ноября в Астане состоялся санкционированный митинг движения Respublika за переход от президентской республики к парламентской. В 10 утра в двери квартиры Салтанат постучались. Женщина отказалась поехать с сотрудниками полиции. Около полудня Салтанат вышла во двор; ее окружили полицейские и пытались посадить в машину. Активистка начала кричать, объяснять, что митинг согласованный и начала снимать прямой эфир на своем телефоне.

На крик Салтанат подошли соседи и заступились за нее, говорили о повестке. По просьбе девушки один из мужчин начал снимать происходящее на видео. Салтанат удалось вырваться и забежать в подъезд.

На следующий день она запросила видеозапись подъездной части и приподъездной площадки у КСК и увидела, что полицейские в тот день приехали в 8 утра и на разных машинах: «На записи видно как они вышли из машины, поздоровались друг с другом. И ждали, пока я выйду. Запись не выложила, потому что планировала с этими полицейскими судиться».


ПРАВОЗАЩИТНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ


Активисты движения «405» хотят, чтобы 405-ю статью УК РК («Организация и участие в деятельности общественного или религиозного объединения либо иной организации после решения суда о запрете их деятельности или ликвидации в связи с осуществлением ими экстремизма или терроризма») декриминализировали. По словам Салтанат, движение существует, чтобы протянуть руку помощи тем, кто преследуется по 405 статье.

Большая часть обвиняемых и осужденных по этой статье – активисты незарегистрированного движения «Демократический выбор Казахстана»(ДВК) . 13 марта 2018 года власти Казахстана признали ДВК «экстремистской организацией» и запретили ее деятельность на территории страны. По решению суда города Астаны любое участие и финансирование деятельности экстремистской организации «ДВК» повлечет уголовную ответственность в соответствии со статьями 182, 258 и 405 Уголовного кодекса.

«Мы испытали на себе нарушение прав, пытались отстаивать их с помощью суда и поняли, как это работает. Один в поле не воин. Справедливости можно добиться только тогда, когда мы все вместе за нее боремся», – объясняет Салтанат Толеген.

Салтанат считает, что многие казахстанцы плохо информированы о том, куда написать и к кому пойти, когда их права нарушаются. Правозащитное движение «405», по ее словам, должно стать тем самым проводником. Девушка советует не бояться публичности и афишировать любые правонарушения.

Дело в отношении девяти участников чата «Ахли сунна Валь-Джамагат» в WhatsApp было заведено по обвинениям в «пропаганде терроризма» и «возбуждении национальной и религиозной розни». Подозреваемых жителей разных регионов Казахстана задержали в октябре 2018 года.

Обвиняемых приговорили от 5,5 до 8 лет заключения. Азамат Умбеталиев получил пять с половиной лет лишения свободы.

Высказывание, которое он допустил в чате, находилось в интернете в свободном доступе – это слова муфтия Саудовской Аравии, человека, преподававшего ислам в университетах.


КТО ТАКОЙ АЗАМАТ УМБЕТАЛИЕВ


Азамат закончил среднюю школу в Алматы, в детстве увлекался футболом. Хотел поступать в Военную академию в Астане, но по состоянию здоровья его не приняли. У Азамата молодая семья: жена и две маленькие дочери, младшей из которых один год. Он не занимался гражданским активизмом. Зарабатывал, торгуя на рынке мобильными телефонами и устройствами к ним. Азамат был единственным кормильцем в семье, помогал финансами матери, так как сестре с инвалидностью нужен особый уход. Сегодня его мать Анжела Беляева не может устроиться на работу из-за обострившегося на нервной почве псориаза.

По словам Анжелы, Азамат вел простую жизнь, старался помогать ближним, подрабатывал в обществе слепых, в котором состояли в том числе и христиане. Одна из членов этого общества, инвалид по зрению, приехала на суд из Костаная и заступилась за Азамата: «Я христианка, а Азамат мне помогал: возил меня в церковь, ходил со мной на рынок».

Азамат родился в многонациональной семье (отец – казах, мать – русская), и, по словам родственников, никогда не отзывался пренебрежительно о людях других национальностей и религий.
«Муж моей сестры католик, по национальности немец. У сестренки – кореец. Мы любим собираться все за единым столом», – рассказывает мать Азамата Анжела Беляева. – «Ну читает он намаз, ну ради бога, у нас же не запрещено вероисповедание».

Азамат Умбеталиев состоял в чате, в котором помимо него было еще 8 человек. Его судили по 174 статье: «Оскорбление либо возбуждение религиозной розни между лицами…», но потерпевших по делу нет. Мать Азамата рассказывает, что их обязали выплатить 50 тысяч тенге в фонд потерпевших. На бумаге, которую семье дала секретарь, было написано, что средства будут направлены в Комитет казначейства Министерства финансов.

Анжела хотела, чтобы сын стал милиционером или военным. На суде она сказала, что благодарит бога, что он им не стал.

«Мама, никто меня не выпустит, не надейтесь», – говорит Азамат, когда Анжела делится планами снова подать на апелляцию.


КОММЕНТАРИИ АДВОКАТА


Задача правоохранительных органов – пресекать деятельность реальных экстремистских, террористических групп. По мнению адвоката Галыма Нурпеисова, на сегодняшний день если и имеются подобные угрозы, то в Казахстане они не так остро проявляются.

«Сейчас идет финансирование силовых структур, в то время как у государства нет четко сформированной позиции к религии», – говорит Нурпеисов.

Галым Нурпеисов уверен, что делу нужен не политический анализ, а филологическое исследование, потому что Умбеталиев не является субъектом политики, он является ее объектом. Никто из участников группы не интересовался политикой, не занимал никакую должность, их высказывания не влияют на жизнь общества.

«Почему-то потерпевший должен платить компенсацию государственным органам. Самих обвинителей по делу нет, ведь нет лиц кого унизили или оскорбили, – объясняет адвокат. – Потерпевших нет». «Если у человека есть любопытство, это что, противозаконно? Если человек ищет новые знания, это противозаконно? Мы что, хотим, чтобы у нас общество было бездумным?», – спрашивает Нурпеисов.

По мнению адвоката, парадокс в том, что Азамата обвинили в экстремизме и привлекли к уголовной ответственности только за один его репост.

«Он даже своих слов не добавил – это полностью сфабрикованное дело, полная некомпетентность наших исследователей, их безразличие, неправильное управление духовных мусульман. Это также отсутствие работы нашей академии наук, которая разрабатывает идеологию Казахстана для молодежи», – говорит Нурпеисов.