— Все исследование началось после того, как я прочитала книгу «Невидимые женщины». Там, в основном, говорилось о гендерном дисбалансе данных, о том, что почти во всех дисциплинах человек по умолчанию мужского пола. Это заметно, например, в медицинских исследованиях, где до недавнего времени данные собирались в основном только среди мужчин. В дизайне мужчина тоже до сих пор играет центральную роль: если продукт рассчитан на широкую аудиторию, то он будет скорее подстроен под мужские нужды, а не под женские. Кроме того, во многих сферах дизайна женщина – это просто уменьшенная копия мужчины. Если мы возьмем манекены, которые используют для краш-тестов, это будут мужские манекены. Не то чтобы женские манекены не существовали, просто по факту женский манекен не срисован с женщины изначально. И это не имеет никакого смысла, потому что на краш-тестах должны учитываться разницы в построении тела – при том, что у женщины больше шансов получить серьезные травмы или даже погибнуть в автокатастрофе, чем у мужчины.

И я так разозлилась, если честно, пока это читала... Я сидела в поезде, ехала повидать друзей в другой город, а когда вышла, увидела знак пешеходного перехода – и подумала: вот оно. На этом значке совершенно точно изображен мужчина – почему? На большинстве ежедневно используемых нами значков нарисованы только мужчины, какого черта?!

В общем, я хотела разобраться, как так получилось, что женщина в дизайне вроде есть, но это как будто и не женщина вовсе. Так, собственно, все и началось, и я занялась историей пиктограмм.

— Вообще пиктограммы – довольно древний способ коммуникации. Но в том виде, в котором мы используем их сейчас, они появились не так давно.

В начале 1920-х австрийский философ Отто Нойрат объединился с художником-графиком Гердом Арнцем, чтобы создать первый графический язык, сейчас известный под именем ISOTYPE – International System of Typographic Picture Education. Там мужчины и женщины представлены очень разными, но несколько вещей сразу бросаются в глаза.

Во-первых, хотя у изотайпов женщины есть несколько вариантов одежды и причесок, она всегда одета в юбку. При этом, что важно, подчеркиваются анатомические особенности – у женщин есть грудь, талия и бедра, ее ноги тоньше, чем у изотайпов мужчин.

Во-вторых, они помещены в типично «женский» контекст: женщины на рисунках представляют учителей, домохозяек, горничных, поварих, медсестер, ресепшионисток. Мужчины же изображены в движении – это, например, полицейский, задерживающий преступника.

Впрочем, эти изображения уже можно считать довольно прогрессивными. В 1932 выходит книга «Графические стандарты», наглядно объясняющая пропорции человеческого тела в разных положениях, так там для обозначения женщины предлагалось просто добавить каблук к обуви.

Популярность пиктограммам приносят Олимпийские игры – атлеты из разных стран могут не знать местный язык, и решить проблему с коммуникацией пытаются с помощью интуитивно понятных картинок. Загвоздка вот в чем: спортивная культура построена вокруг мужских норм, и человеческое тело на пиктограммах обычно андроцентрично. И хотя ближе к концу ХХ века и в начале XXI фигурки атлетов будут делать более нейтральными (например, на играх в Барселоне-1992 логотип сделан мазком кисти и не выделяет гендер, как и лого игр в Сиднее-2000, где человечек состоит из трех бумерангов), иногда дизайнеры возвращаются к изображению только мужского тела (например, как это было на играх в Атланте-1996).

Самое интересное, что есть и полный отход от изображения тела атлета в иконках Олимпийских игр, причем задолго до того, как появились первые гендерно-нейтральные пиктограммы. В 1968 году на играх в Мехико на иконках вместо тела спортсмена изображали предмет, характерный для вида спорта: боксерские перчатки, клюшки, мишень, велосипед – или только часть тела (например, ногу в бутсе или руку пловца, появляющуюся из воды). Когда я говорила с создателем этих пиктограмм Лэнсом Уайманом – он считается одним из наиболее влиятельных графических дизайнеров современности – он признался, что создал весь сет иконок интуитивно, и изначально не думал об инклюзивности и гендерной нейтральности. Он просто хотел сконцентрироваться на чем-то, что лучше всего представляет определенный вид спорта, а получился один из самых удачных, современных дизайнов.

В общем, как бы там ни было, иконки на Олимпиаде – это успех, и пиктограммы перерастают Олимпийские игры. Они и на самой-то Олимпиаде использовались не только для символов видов спорта, но и для обозначения объектов в олимпийском городке и навигации. Однако в 70-х иконки выходят на совершенно новый уровень.

Именно тогда создается классический сет пиктограмм, тех, что мы знаем сейчас. Их создатели – ассоциация AIGA – это крупнейшая ассоциация дизайнеров в США, Американский институт графических искусств. 70-е – время глобализации, число международных перевозок растет, люди только-только начали массово путешествовать по воздуху, и нужна какая-то универсальная система обозначений для путешественников. Департамент транспорта США заказывает дизайн табличек, которые позволили бы спешащим пассажирам ориентироваться в аэропорту, не зная местного языка, и AIGA берет за основу пиктограммы, доказавшие свою действенность на Олимпиаде.

Но андроцентризм никуда не уходит: человек – по умолчанию мужчина. Возьмем, например, те самые узнаваемые по всему миру иконки для мужской и женской туалетной комнаты – они были одними из первых пиктограмм из того набора. Их еще называют «Гельветикой» в мире пиктограмм, потому что они такие же простые, как классический шрифт без засечек, и появились примерно в то же время. Женщины на этих иконках изображены как мужчины в платьях. Там вообще странноватая логика – у мужчины нарисованы широкие плечи и торс, то есть подчеркнуты маскулинные особенности, а у женщины при этом нет ни бедер, ни груди.

И наверное, для того времени и того уровня развития общества такие обозначения были логичными, но, говоря с позиции современности, этот набор пиктограмм давно устарел. Однако его до сих пор используют. Мало того, многие пиктограммы, где гендер вообще неважен – возьмем того же пешехода – по-прежнему изображают мужчину. И для меня остается неясным, почему мы не можем отказаться от этих иконок в пользу более нейтральных.

— В одном из исследований говорилось, что подчеркивание женских форм – бюста, бедер – даже в схематичном изображении могло бы подразумевать женскую наготу – вещь для западной культуры предосудительную. Это имеет смысл, потому что даже если мы посмотрим на изображение нагого тела в европейском классическом искусстве, то заметим одну вещь: мужчина горд в своей наготе, он стоит в открытой позе, в то время как женщина своего тела всегда стыдится и пытается его прикрыть.

Но есть и другой вариант ответа. Я говорила с несколькими дизайнерами, в том числе с теми, кто пытался разработать более современный, нейтральный набор иконок. Почти все они сказали, что главное, о чем дизайнер беспокоится в процессе создания концепта, – чтобы его идею поняло большинство. Так что ты всегда попадаешь в ловушку стереотипов – тебе нужно их использовать. И если большая часть общества думает, что женщину проще всего характеризовать через платье, то это именно то, что ты изобразишь. Идеи, витающие в обществе, влияют на искусство, и если общество ставит мужчину во главу угла, так или иначе это будет отражаться в дизайне. Поэтому дизайнерскому сообществу нужна площадка для того, чтобы открыто обсуждать такие вещи.

— Я понимаю твою обеспокоенность, но для того, чтобы показать особенности женской анатомии, не обязательно прибегать к сексуализированному формату. Несколько дизайнеров уже предлагали свои варианты нейтральных пиктограмм, и у них получилось уйти от объективации, не теряя при этом упора на то, что у мужчины и женщины разное строение тела.

Кроме того, есть иконки, предполагающие больше пространства для интерпретации, ведь если мы говорим о пиктограммах, не обязательно думать только о гендерной дихотомии – гендер не делится только на мужской и женский, другие варианты тоже надо учитывать. Мы и сейчас-то тоже не можем говорить о дихотомии, сейчас это одно тело в двух вариантах, один из которых искажен в пропорциях.

— Я попыталась понять, можно ли сделать пешехода гендерно-нейтральным, так что я создала градиентный набор пиктограмм, где у пешехода в разной степени были выражены мужские и женские анатомические особенности. А потом провела опрос: попросила 113 человек разного бэкграунда, гендера, говорящих на разных языках – оценить гендер каждой иконки и найти, где пиктограмма выглядит наиболее мужественной/женственной, а где – наиболее нейтральной. 96% опрошенных указали, что существующий знак изображает мужчину.

Причем, пока я готовила свое исследование, я наткнулась на работу другого дизайнера, Мэгги Уоликки, тоже изучавшей историю пиктограммы пешехода. Она проводила свой опрос, где участвовали 106 человек, и на вопрос о том, какого пола пешеход, 64% опрошенных сказали, что мужского. Оставшиеся 36% сказали, что фигура нейтральная, но женщиной ее не назвал никто.

Однако в моем исследовании удалось найти пиктограмму, которая могла бы быть интерпретирована и как женская фигура, и как мужская. Так что гендерно-нейтрального восприятия добиться можно, и проблема разрешима, просто давно игнорируется.

— Конечно, может показаться, что изменение дизайнерской парадигмы – какая-то мелочь, и есть проблемы поважнее. В конце концов, если (не)женские манекены для краш-тестов могут реально поставить под угрозу безопасность пассажирки, мужчина-пешеход на знаке перехода не остановит женщину от перехода улицы.

Но в более широком смысле андроцентричный дизайн – это тенденция забывать обо всех, кроме мужчин. И дело не только в недорепрезентации женщин, хотя представление женской пиктограммы в виде упрощенной мужской также многое говорит о том, насколько вторичной мы видим роль женщины в обществе по отношению к мужчинам. Если смотреть шире – это игнорирование существования всех гендеров, отличных от мужского, в дизайне товаров, предназначенных для всех.

Проблема также и в том, что дизайнеры не решаются вносить кардинальные изменения в существующие пресеты и полагаются на стереотипы, чтобы ясно донести свою идею. И хотя многие пиктограммы из оригинального набора AIGA давно устарели, они находят отражение даже в новых цифровых иконках, где даже после обработки узнаются старые паттерны.

Конечно, одним дизайном проблему андроцентричности не решить, и замена пиктограмм на нейтральные сама по себе ничего не даст. Я не отрицаю, что крупномасштабные изменения достигаются только социальными и политическими реформами. Однако не стоит концентрироваться на какой-то одной стороне таких реформ. Мы, люди, обладаем разными навыками и знаниями, позволяющими нам внедрять изменения в рамках нашей сферы компетенции, и дизайн – не исключение. Мы создаем культурные артефакты, и сейчас, когда наша жизнь полна пиктограм, – посмотрите хотя бы на свой телефон – это что-то, что останется на десятилетия.

Я считаю, что дизайн должен отражать те изменения, которые происходят в обществе. Существующий набор иконок пришел из 1970-х, но с тех пор мы всё же продвинулись в области прав женщин. Давайте же отражать этот прогресс.